«Я помню не только о своей национальной принадлежности, но также (и даже в гораздо большей степени) о своей принадлежности, например, к человечеству или, допустим, к исторической судьбе той страны, где я родился, вырос и живу, а также к тому языку, на котором я думаю, говорю и пишу, к культурному и профессиональному сообществу, а также и к множеству прочих сообществ и социальных групп.
А еще я не могу и даже не хочу заставить себя помнить лишь о собственной национальной принадлежности, забывая при этом о чужой принадлежности и о тех, кто о ней тоже помнит.
В то, что на киевском Майдане среди прочих существуют люди, с готовностью включающие «жида» или «кацапа» или по крайней мере прячущие эти камушки за пазухой, я не просто верю – я даже в этом ничуть и не сомневаюсь. А есть там и другие. А есть там, извините, и вообще евреи. И мусульмане там есть. И националисты. И космополиты. И кто угодно еще. Все там есть. Первым из погибших в этих драматических событиях был, например, молодой человек с армянской фамилией. И его имя навсегда станет одним из символов свободной Украины.
Так же было и в августе 91-го года в толпе у Белого дома.»
Лев Рубинштейн
Полный текст статьи на «Читальном зале».